Автор Тема: Я убит подо Ржевом  (Прочитано 582 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Я убит подо Ржевом
« : 10-05-2015, 20:37:58 »

stalk45

  • Гость
Это не понять всякой шелупони без роду без племени, которые согласны лечь под кого угодно ради печенек.
 1945-1946
 Александр Твардовский.

 Я убит подо Ржевом,
 В безымянном болоте,
 В пятой роте,
 На левом,
 При жестоком налете.

 
Я не слышал разрыва
 И не видел той вспышки, —
 Точно в пропасть с обрыва —
 И ни дна, ни покрышки.

 
И во всем этом мире
 До конца его дней —
 Ни петлички,
 Ни лычки
 С гимнастерки моей.

 
Я — где корни слепые
 Ищут корма во тьме;
 Я — где с облаком пыли
 Ходит рожь на холме.

 
Я — где крик петушиный
 На заре по росе;
 Я — где ваши машины
 Воздух рвут на шоссе.

 
Где — травинку к травинке —
 Речка травы прядет,
 Там, куда на поминки
 Даже мать не придет.

 
Летом горького года
 Я убит. Для меня —
 Ни известий, ни сводок
 После этого дня.

 
Подсчитайте, живые,
 Сколько сроку назад
 Был на фронте впервые
 Назван вдруг Сталинград.

 
Фронт горел, не стихая,
 Как на теле рубец.
 Я убит и не знаю —
 Наш ли Ржев наконец?

 
Удержались ли наши
 Там, на Среднем Дону?
 Этот месяц был страшен.
 Было все на кону.

 
Неужели до осени
 Был за н и м уже Дон
 И хотя бы колесами
 К Волге вырвался о н?

 
Нет, неправда! Задачи
 Той не выиграл враг.
 Нет же, нет! А иначе,
 Даже мертвому, — как?

 
И у мертвых, безгласных,
 Есть отрада одна:
 Мы за родину пали,
 Но она —
 Спасена.

 
Наши очи померкли,
 Пламень сердца погас.
 На земле на проверке
 Выкликают не нас.

 
Мы — что кочка, что камень,
 Даже глуше, темней.
 Наша вечная память —
 Кто завидует ей?

 
Нашим прахом по праву
 Овладел чернозем.
 Наша вечная слава —
 Невеселый резон.

 
Нам свои боевые
 Не носить ордена.
 Вам все это, живые.
 Нам — отрада одна,

 
Что недаром боролись
 Мы за родину-мать.
 Пусть не слышен наш голос,
 Вы должны его знать.

 
Вы должны были, братья,
 Устоять как стена,
 Ибо мертвых проклятье —
 Эта кара страшна.

 
Это горькое право
 Нам навеки дано,
 И за нами оно —
 Это горькое право.

 
Летом, в сорок втором,
 Я зарыт без могилы.
 Всем, что было потом,
 Смерть меня обделила.

 
Всем, что, может, давно
 Всем привычно и ясно.
 Но да будет оно
 С нашей верой согласно.

 
Братья, может быть, вы
 И не Дон потеряли
 И в тылу у Москвы
 За нее умирали.

 
И в заволжской дали
 Спешно рыли окопы,
 И с боями дошли
 До предела Европы.

 
Нам достаточно знать,
 Что была несомненно
 Там последняя пядь
 На дороге военной, —

 
Та последняя пядь,
 Что уж если оставить,
 То шагнувшую вспять
 Ногу некуда ставить...

 
И врага обратили
 Вы на запад, назад.
 Может быть, побратимы.
 И Смоленск уже взят?

 
И врага вы громите
 На ином рубеже,
 Может быть, вы к границе
 Подступили уже?

 
Может быть... Да исполнится
 Слово клятвы святой:
 Ведь Берлин, если помните,
 Назван был под Москвой.

 
Братья, ныне поправшие
 Крепость вражьей земли,
 Если б мертвые, павшие
 Хоть бы плакать могли!

 
Если б залпы победные
 Нас, немых и глухих,
 Нас, что вечности преданы,
 Воскрешали на миг.

 
О, товарищи верные,
 Лишь тогда б на войне
 Ваше счастье безмерное
 Вы постигли вполне!

 
В нем, том счастье, бесспорная
 Наша кровная часть,
 Наша, смертью оборванная,
 Вера, ненависть, страсть.

 
Наше все! Не слукавили
 Мы в суровой борьбе,
 Все отдав, не оставили
 Ничего при себе.

 
Все на вас перечислено
 Навсегда, не на срок.
 И живым не в упрек
 Этот голос наш мыслимый.

 
Ибо в этой войне
 Мы различья не знали:
 Те, что живы, что пали, —
 Были мы наравне.

 
И никто перед нами
 Из живых не в долгу,
 Кто из рук наших знамя
 Подхватил на бегу,

 
Чтоб за дело святое,
 За советскую власть
 Так же, может быть, точно
 Шагом дальше упасть.

 
Я убит подо Ржевом,
 Тот — еще под Москвой...
 Где-то, воины, где вы,
 Кто остался живой?!

 
В городах миллионных,
 В селах, дома — в семье?
 В боевых гарнизонах
 На не нашей земле?

 
Ах, своя ли, чужая,
 Вся в цветах иль в снегу...
 Я вам жить завещаю —
 Что я больше могу?

 
Завещаю в той жизни
 Вам счастливыми быть
 И родимой отчизне
 С честью дальше служить.

 
Горевать — горделиво,
 Не клонясь головой.
 Ликовать — не хвастливо
 В час победы самой.

 
И беречь ее свято,
 Братья, — счастье свое, —
 В память воина-брата,
 Что погиб за нее.